Про московский патриархат
Apr. 10th, 2022 03:25 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
yurovskiyСейчас поднимается старая тема запрета МП в Украине, которая на фоне войны звучит по-новому. Недавно один депутат внес в Раду такой законопроект, но он остался без внимания. Все сходятся, что во время войны вопрос решать не будут, но после войны запрет МП станет вполне реальным. Итак:
1. После того, как патриарх Кирилл однозначно и многократно поддержал российскую агрессию и не нашел ни одного слова скорби пострадавшим (кроме обтекаемого призыва сторонам "избежать жертв"), после того, как большинство священников и епископов в России в лучшем случае промолчали, а во многих случаях повторили "подвиг" Кирилла, Московский патриархат больше не может существовать в Украине. Точка.
2. Я надеюсь, что будут найдены разумные пути для решения проблемы. Государство со своей стороны должно подойти к вопросу максимально деликатно и использовать методы принуждения в минимально возможном объеме, а лучше обойтись без них вовсе. Принуждение вызывает только противодействие. В идеале это должно быть внутреннее решение священства УПЦ (и, судя по всему, в большей части оно к нему готово).
Также максимально корректно должна вести себя ПЦУ, в которую, по всей видимости, будет интегрирована вся или значительная часть УПЦ. ПЦУ тут будет выступать на стороне сильного, и я бы не хотел, чтобы они использовали эту позицию волюнтаристски и по-хамски. Традиции и сознание приходов все же имеет различие, это надо как-то учесть.
Кирилл (Говорун) предлагает провести еще один объединительный собор. В его предложении есть благое зерно, но не знаю, пойдет ли на это ПЦУ.
3. Вполне возможно, что часть УПЦ не захочет идти в ПЦУ, а пойдет по пути самостоятельного провозглашения автокефалии. В этом случае они окажутся на позиции УПЦ КП, что будет весьма иронично.
Лично я не вижу ничего плохого в наличии двух параллельных структур в одном государстве. От конкуренции никто еще не пострадал, а наоборот.
4. Следует понимать, что вопрос автокефалии и юрисдикции на 100% политический и не имеет никакого вероучительного значения. Принадлежность к константинопольскому или московскому патриархату не приближает и не удаляет от Бога.
5. Из предыдущего следует понимать, что переход в константинопольський патриархат не меняет суть религии и не лечит многовековые болезни православия. Чрезмерная озабоченность вопросами патриотизма в ущерб стремлению ко Христу и чувствительности к правде, подхалимство к власти никуда не денутся, просто сменят лейбл с УПЦ на ПЦУ. Как, собственно, они не исчезли при превращении УПЦ КП в ПЦУ.
6. Всемирное православие (не только российское) нуждается в переосмыслении своей модели поведения в отношении государства. Так, как переосмыслила свою роль римо-католическая церковь, осудившая сотрудничество с фашизмом и молчание относительно преступлений нацизма. В общественной жизни церковь должна занимать правозащитную, а не провластную позицию (то есть быть на стороне человека, а не кесаря).
7. Отдельным вопросом будет канонический статус церкви на оккупированных территориях. Не только Россия, но и жители этих территорий будут препятствовать переходу в ПЦУ или в автокефальную УПЦ в отрыве от московского патриархата. Как он будет решен, мне неизвестно. Возможно, храмы будут переведены напрямую в РПЦ, или РПЦ объявит приходы на этих территориях единственной оставшейся частью УПЦ МП.
Учитывая, что вопрос канонической принадлежности не имеет значения для вопросов веры, не вижу плохого в нахождении тут каких-то дивных компромиссов. Общественное мнение тут еще 20 лет после конца российской оккупации будет молчаливо пророссийским (а вопрос деоккупации будет решен тоже не за 1 год). Если для местных прихожан ярлык ПЦУ будет красной тряпкой, то не считаю возможным принуждение. Людей надо беречь. Правда на стороне тактичности и деликатности, а ложь на стороне хамства (которое, к сожалению, часто преобладает в вопросах власти и юрисдикции в православии любой ориентации).
8. В промежутке ближайших 20 лет РПЦ может полностью утратить имперскую роль на постсоветском пространстве, оставшись церковью только России. Что может стать для нее большим подарком свыше. Церковь - это не мечта про империю, Святую Русь, великую Византию, Сербию и т.д. И тут внешние обстоятельства помогут РПЦ отрезать этот мертвый вектор и вспомнить, что она призвана говорить о Христе, а не о родине. Это же поможет начать диалог о том, как так случилось, что большинство христиан в России с легкостью приняли ужасы войны как норму. И в результате этой дискуссии может родиться величие русской церкви, в возвращении в библейским истокам на основе покаяния. Именно в этом может быть путь лидерства в православном мире, а не в шелухе про Святую Русь и главенство в диптихе.
Тем более, что с начала 20 века Россия дала православию известных во всем мире авторов, как Антоний Сурожский, Александр Шмеман, менее известного за рубежом Александра Меня, деятелей русской религиозной философии начала 20 века. И сейчас я знаю несколько достойных и умных священников РПЦ, так что традицию есть кому продолжать. Кризис всегда дает большие возможности. Надеюсь, они будут использованы во благо.
1. После того, как патриарх Кирилл однозначно и многократно поддержал российскую агрессию и не нашел ни одного слова скорби пострадавшим (кроме обтекаемого призыва сторонам "избежать жертв"), после того, как большинство священников и епископов в России в лучшем случае промолчали, а во многих случаях повторили "подвиг" Кирилла, Московский патриархат больше не может существовать в Украине. Точка.
2. Я надеюсь, что будут найдены разумные пути для решения проблемы. Государство со своей стороны должно подойти к вопросу максимально деликатно и использовать методы принуждения в минимально возможном объеме, а лучше обойтись без них вовсе. Принуждение вызывает только противодействие. В идеале это должно быть внутреннее решение священства УПЦ (и, судя по всему, в большей части оно к нему готово).
Также максимально корректно должна вести себя ПЦУ, в которую, по всей видимости, будет интегрирована вся или значительная часть УПЦ. ПЦУ тут будет выступать на стороне сильного, и я бы не хотел, чтобы они использовали эту позицию волюнтаристски и по-хамски. Традиции и сознание приходов все же имеет различие, это надо как-то учесть.
Кирилл (Говорун) предлагает провести еще один объединительный собор. В его предложении есть благое зерно, но не знаю, пойдет ли на это ПЦУ.
3. Вполне возможно, что часть УПЦ не захочет идти в ПЦУ, а пойдет по пути самостоятельного провозглашения автокефалии. В этом случае они окажутся на позиции УПЦ КП, что будет весьма иронично.
Лично я не вижу ничего плохого в наличии двух параллельных структур в одном государстве. От конкуренции никто еще не пострадал, а наоборот.
4. Следует понимать, что вопрос автокефалии и юрисдикции на 100% политический и не имеет никакого вероучительного значения. Принадлежность к константинопольскому или московскому патриархату не приближает и не удаляет от Бога.
5. Из предыдущего следует понимать, что переход в константинопольський патриархат не меняет суть религии и не лечит многовековые болезни православия. Чрезмерная озабоченность вопросами патриотизма в ущерб стремлению ко Христу и чувствительности к правде, подхалимство к власти никуда не денутся, просто сменят лейбл с УПЦ на ПЦУ. Как, собственно, они не исчезли при превращении УПЦ КП в ПЦУ.
6. Всемирное православие (не только российское) нуждается в переосмыслении своей модели поведения в отношении государства. Так, как переосмыслила свою роль римо-католическая церковь, осудившая сотрудничество с фашизмом и молчание относительно преступлений нацизма. В общественной жизни церковь должна занимать правозащитную, а не провластную позицию (то есть быть на стороне человека, а не кесаря).
7. Отдельным вопросом будет канонический статус церкви на оккупированных территориях. Не только Россия, но и жители этих территорий будут препятствовать переходу в ПЦУ или в автокефальную УПЦ в отрыве от московского патриархата. Как он будет решен, мне неизвестно. Возможно, храмы будут переведены напрямую в РПЦ, или РПЦ объявит приходы на этих территориях единственной оставшейся частью УПЦ МП.
Учитывая, что вопрос канонической принадлежности не имеет значения для вопросов веры, не вижу плохого в нахождении тут каких-то дивных компромиссов. Общественное мнение тут еще 20 лет после конца российской оккупации будет молчаливо пророссийским (а вопрос деоккупации будет решен тоже не за 1 год). Если для местных прихожан ярлык ПЦУ будет красной тряпкой, то не считаю возможным принуждение. Людей надо беречь. Правда на стороне тактичности и деликатности, а ложь на стороне хамства (которое, к сожалению, часто преобладает в вопросах власти и юрисдикции в православии любой ориентации).
8. В промежутке ближайших 20 лет РПЦ может полностью утратить имперскую роль на постсоветском пространстве, оставшись церковью только России. Что может стать для нее большим подарком свыше. Церковь - это не мечта про империю, Святую Русь, великую Византию, Сербию и т.д. И тут внешние обстоятельства помогут РПЦ отрезать этот мертвый вектор и вспомнить, что она призвана говорить о Христе, а не о родине. Это же поможет начать диалог о том, как так случилось, что большинство христиан в России с легкостью приняли ужасы войны как норму. И в результате этой дискуссии может родиться величие русской церкви, в возвращении в библейским истокам на основе покаяния. Именно в этом может быть путь лидерства в православном мире, а не в шелухе про Святую Русь и главенство в диптихе.
Тем более, что с начала 20 века Россия дала православию известных во всем мире авторов, как Антоний Сурожский, Александр Шмеман, менее известного за рубежом Александра Меня, деятелей русской религиозной философии начала 20 века. И сейчас я знаю несколько достойных и умных священников РПЦ, так что традицию есть кому продолжать. Кризис всегда дает большие возможности. Надеюсь, они будут использованы во благо.
